«Сталин был в прострации. В течение недели он редко выходил из своей виллы в Кунцево. Его имя исчезло из газет. В течение 10 дней Советский Союз не имел лидера. Только 1 июля Сталин пришел в себя». Дж. Люис, Ф. Вайтхед. «Сталин». Нью-Йорк, 1990.

22 июня, напомню, о начале войны советскому народу сообщил Молотов. Почему не Сталин? Речь Гитлера передали по радио. Даже Черчилль встрял, вставил свои пять пенсов. Почему наш-то молчал?

Думаю, это «почему» и породило миф о прострации вождя.

Думаю, Сталин не обратился к народу 22 июня потому, что понимал: сам факт такого выступления может породить в людях еще большую тревогу.

Дело в том, что Сталин не баловал свой народ публичными выступлениями. В среднем – одно-два в год. Из них в открытом эфире, по радио – несколько лет НЕТ ВООБЩЕ. Не то, что публичные политики: Черчилль, тем более Рузвельт, с его еженедельным радиообращением к американскому народу.

Если бы после двухлетнего молчания Сталин заговорил именно в первый день войны, это вызвало бы не воодушевление, а панику.

Итак, первым о прострации Сталина заговорил Хрущев. Сам он в Москве в те дни не присутствовал, но у него был надежный информатор – Берия. Правда, Берию он к тому времени расстрелял. Но это только повышало надежность источника: опровергнуть Лаврентий Палыч уже ничего не мог. Особенно убедительно о моральной подавленности Сталина у Хрущева получилось в надиктованных мемуарах:

«Берия рассказал следующее: когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: «Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское  Советское государство, а мы его про…»  Буквально так и выразился. «Я, - говорит, - отказываюсь от руководства», - и ушел. Ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу.

Дальше Берия якобы рассказывал, как члены Политбюро поехали следом – просить Кобу назад на царство – и он по лицу Сталина увидел, что тот очень испугался. По мнению Берии (в пересказе Хрущева), Сталин решил, что члены Политбюро пришли его арестовать. Его разубедили, и он в результате вернулся на работу в Кремль.

Однако, похоже, все-таки нафантазировал Никита Сергеевич. Почему-то другие члены Политбюро, которые действительно находились рядом со Сталиным, ничего такого не рассказывали.

Кроме, отчасти, Анастаса Микояна. Тот, который «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича, и который при Хрущеве сам активно участвовал в увлекательной забаве «все валим на Сталина».

«Молотов сказал, что у Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется, потерял инициативу, находится в плохом состоянии… (Вот! Слово «прострация» произнесено. Правда, Молотов всегда это отрицал. – В.М.) Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой сидящим в кремле. Он вопросительно смотрит на нас и спрашивает: зачем пришли? Вид у него был спокойный, но какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать.

Молотов от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все решалось, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть Сталин.

Сталин посмотрел удивленно, никаких возражений не высказал. Хорошо, говорит».

Мог бы ответить и словами генерала Булдакова из «Особенностей национальной охоты»: «Ну, вы, блин, даете!» Если, конечно, Микоян ничего не напутал, не подзабыл и не подправил в этой истории. А мог.

Чтобы поставить точку, сошлюсь на мнение Г.К. Жукова, который, в отличие от Хрущева, общался со Сталиным с первых часов:

«Говорят, что в первую неделю войны И.В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В.М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности».

КОГДА НЕМЦЫ БЫЛИ У МОСКВЫ

Не уехал Сталин из Москвы и во время паники 16 октября 1941 года. Вообще, про тот день, точнее, про несколько дней, достоверных сведений крайне мало. Говорят, не работало метро. Говорят, мусорные баки в Москве были завалены красными томиками из ленинских собраний сочинений. Говорят, даже прервалось сообщение Совинформбюро и из динамиков полилось на мотив любимого «Марша авиаторов»: «Und hoher und hoher und hoher». В общем, нацистский вариант этой песни. Идеологическая диверсия? Невероятная накладка?

Были мародеры в переулках. Массовые увольнения на заводах. Беженцы на шоссе Энтузиастов. И слухи, слухи – один другого ужаснее. Страшно.

Москвичи решение об эвакуации наркоматов и иностранных посольств истолковали однозначно: Сталин уехал из Москвы. Постановление ГКО от 19 октября за подписью Сталина о введении осадного положения москвичей сразу отрезвило: «Провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Тут же в Москве открылся мюзик-холл и появились плакаты о гастролях Любови Орловой.

Кстати, любопытно. Сталин никуда не уезжал, а вот Ленин – уезжал. Было принято решение о транспортировке его тела.

О ДЕТЯХ НАЧАЛЬНИКОВ

Дети членов Политбюро ЦК ВКП(б) воевали.

Во время войны не было того разделения на народ и элиту, что сегодня. Да, были вожди и массы. Если подходить формально – пропасть была даже более глубокая, чем сейчас, при т.н. демократии. Но вот в чем важнейшее отличие: в войну ценности и цели у власти и народа были общие. Одно великое общее дело. И сыновья вождей уходили на фронт – так же, как сыновья учителей, рабочих, колхозников.

Воевали сыновья Верховного, членов Политбюро, других руководителей партии и правительства.

Погиб сын Сталина Яков. Погибли дети у Микояна и у Хрущева. Погиб сын бывшего наркома обороны Тимур Фрунзе.

Идет война, на ней убивают. Это трагедия для родных: и учителей, и колхозников, и членов Политбюро. Но пока идет война, все понимают, что иначе быть не может.

Мифология о сыновьях вождей по большей части уже послевоенная.

Мы так распропагандированы всяческим негативом, что во фронтовые будни отпрысков сталинской элиты верится как-то с трудом. А касательно сегодняшних генералов – так в обществе и вовсе твердое убеждение, что генеральские сынки в горячие точки не попадают. Фланируют по штабам на ролях адъютантов, пока сами не получат большие звезды на погонах.

Отчасти это так, да вот только…

Был бы я математиком, вывел бы формулу. Она бы учитывала продолжительность и интенсивность боевых действий, количество вовлеченных в них войск, потери среди детей военного руководства. И применил бы эту формулу к нашим, сегодняшним дням. Тогда стало бы очевидно, что в чеченской войне наш генералитет понес чудовищные потери. Потери своих родных сыновей.

«Всего только в ходе первой чеченской кампании погибли 55 сыновей старших офицеров, семеро из них – генеральские дети. Тогда потеряли сынов генерал-полковник Георгий Шпак, генерал-лейтенанты Геннадий Аношин, Вячеслав Суслов, Константин Пуликовский, Юрий Щепин, генерал-майоры Геннадий Налетов, Анатолий Филипенок. Восьмой, сын генерал-лейтенанта Виктора Соломатина, погиб в начале второй чеченской кампании в 1999 году. Тяжелые ранения получили сыновья генерал-полковника Виктора Казанцева, генерал-лейтенанта Александра Тартышева, генерал-майора Вадима Александрова и другие».

Бесконечно жаль этих ребят. Одно лишь на каплю утешает: осознание, что с понятиями Долг и Честь у наших боевых генералов все в порядке.

А вот среди всего политического истеблишмента и всего топа русского журнала «Форбс» мы не знаем никого не то что потерявшего сына на Кавказе. Никого, чьи дети вообще бы там воевали.

Львята ушли на войну. Лисята попрятались в норки. Сухие и теплые: на Рублевке, в Лондоне, Швейцарии и прочих лазурных местах».

ПЕРЕСМОТР ИТОГОВ ВОЙНЫ

А мир в целом по-прежнему живет, отталкиваясь от результатов Второй мировой, от решений, которые были приняты победителями в конце той войны и сразу после нее. Если пересмотреть итоги войны, то автоматически пересматривается и все устройство известного нам мира.

Поэтому сомнения самих русских – насчет того, какую роль они играли в той войне, будут очень даже на руку при пересмотре истории. Сопротивляться не станут. Если Россия – исторически проигравшая сторона, то что она должна делать? Правильно – вернуть незаконно временно захваченные территории и заплатить контрибуции. Какие там три Курильских островка? Шикотан, Итуруп, что там еще? Брысь, русские, вовсе с Курил – исконно японской территории! Признаем себя пособниками Гитлера, признаем «соучастниками» в развязывании Второй мировой – и все, начнем все отдавать. Сами, скопом и даром, как в 1991 году. Курильские острова, Калининградскую область, Сахалин, потом – Карелию, Северный Кавказ…

Признаем – и ельцинская Россия образца 01.01.1992, ужавшаяся до размеров царства молодого Алексея Михайловича Тишайшего, - покажется гигантом. Забудьте об Империи. Забудьте об СССР. Даешь – Великое княжество Московское времен Иоанна Васильевича Грозного! Это еще если удержим Казань и Астрахань. Правда, и Президент никому будет не грозен, да и княжество будет так себе – не больно Великое.

Это первое – сторона, виновная в развязывании Мировой войны, должна быть признана стороной проигравшей и отдать – ресурсы и территории.

А второе – заплатить контрибуции. А что, их уже посчитали. Называются официально – «ущербом, причиненным советской оккупацией». Литва - $ 28 млрд., Латвия - $18,5 млрд., Эстония - $ 4 млрд. (но это только экологический ущерб от пребывания советской армии). И даже Молдавия умудрилась насчитать $ 27,8 миллиарда.

ЧТО НЕМЦЫ ИСКАЛИ В РОССИИ

Когда в 1942 году шло немецкое наступление на Кавказ, в Лейпциге был издан справочник-путеводитель для немецких солдат. В нем подробно прописывались «цели и задачи» войны «в этой стране», а в конце разъяснялось в лоб, без всякой идеологическо-еврейской мишуры:

Баку – нефть,

Грозный – лучший в мире бензин,

Кабарда – молибден,

Осетия – цинк,

Зангезур (это в Армении) – медь.

Специально для тех, кто начитался фантазий, будто немцы восстанавливали частную собственность и чуть ли не способствовали возвращению из эмиграции – к управлению заводами – бывших владельцев, - пара фактов.

Уже летом 1941-го в Германии стали образовываться «восточные компании» - филиалы крупных германских трестов. Они стали «опекунами» лучших советских предприятий и целых отраслей. Фирма «Маннесман – Рёренверке», скажем, «опекала» металлургический завод в Таганроге.

Потом решили упростить историю – и уже 27 июля 1941 года Геринг дал указание: пора с «опекунством» кончать и как можно быстрее организовать «сдачу восточных объектов в аренду» немецким предприятиям. По-нашему, по-современному, это был рейдерский захват со сменой менеджмента. Начались массовые «слияния и поглощения». Отметим, что нигде в Европе ничего подобного Гитлер не делал. Частная собственность оставалась священна и неприкосновенна. То ли дело – в России!

Пограбить Россию рванули бизнесмены и из других европейских стран, бывших уже под немцами. Возникли «Нидерландская восточная компания», «Бельгийское восточное общество», «Датский восточный комитет», норвежское общество «Аустрвег», «Французское восточное товарищество» и т.п.

ПРОТИВ ПРАВОСЛАВИЯ

Гитлер: «В том-то и беда, что мы исповедуем не ту религию. Почему бы нам не перенять религию японцев, которые считают высшим благом жертву во славу отечества? Да и магометанская вера подошла бы нам куда больше, чем христианство с его тряпичной терпимостью».

«Последняя великая задача нашей эпохи заключается в том, чтобы решить проблему церкви. Только тогда германская нация может быть совершенно спокойна за свое будущее… Нужно подождать, пока церковь сгниет до конца, подобно зараженному гангреной органу. Нужно довести до того, что с амвона будут вещать одни дураки, а слушать их будут одни старики…»

Особо жестко Гитлер высказывался именно против православия:

«Церковь – это всегда государственная объединительная идея. В наших же интересах лучше всего было бы, если бы в каждой русской деревне была своя собственная секта со своим собственным представлением о Боге. Если у них там начнут возникать всякие колдовские или сатанинские культы, как у негров или у индейцев, то это будет заслуживать всяческой поддержки. Чем больше моментов, разрывающих на части СССР, тем лучше».

Вот так, колдовские и сатанинские культы, свои в каждой деревне. Когда слышишь сегодняшних критиков православия, адептов «духовного многообразия» и всяких нетрадиционных религий, всегда возникает дежавю. Либеральная болтовня, как обычно, копирует речения фюрера.

КАК ЗАСТАВИЛИ СОЮЗНИКОВ ВОЕВАТЬ

Попробуйте побродить по западным образовательным сайтам, посвященным Второй мировой – там русских, считай, просто нет. Входящие в жизнь англоязычные поколения с младых интересов впитывают звенящее отсутствие русских в решении судеб мира. На британском образовательном сайте среди 30 с лишним главных событий войны за 1943 год, Красная Армия упомянута в хронологии лишь трижды. СТАЛИНГРАД не упомянут.

Сталин прекрасно понимал: Англия и США заинтересованы в разгроме Красной Армии ничуть не меньше, чем в ее победе. Ослабление Советского Союза в схватке с «Третьим Рейхом» до самой крайности отвечало истинным стратегическим интересам будущих союзников, и это было доказано всей предвоенной историей. Стравить двух диктаторов, не оставить им шансов разойтись миром – вот суть, квинтэссенция западной политики в конце 30-х – начале 40-х.

Думаю, утром 22 июня 1941 года, узнав о нападении Гитлера на СССР, Черчилль радостно перекрестился. Или выпил коньяку. Может, даже пустился на радостях вприсядку. Не знаю. Скорее всего – и то, и другое, и третье.

Однако ни Британия, ни США не были заинтересованы и в окончательном поражении СССР, поскольку полное поражение Кремля делало бы падение Британских островов только вопросом времени.

План Сталина был понятен – как можно скорее переключить Запад с фактического нейтралитета на хоть какое-то участие в европейской бойне.

«Я был бы весьма признателен Вам, - писал Сталин Черчиллю, - если бы смогли прибыть в СССР для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угроза со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы…»

Впрочем, что еще оставалось Сталину? Любезничать? Какие у него были возможности заставить союзников действительно принять участие в войне? Нас обманывали постоянно. Рузвельт лично пообещал Молотову, что откроет Второй фронт осенью 1942-го. И тоже – обманул. Черчилль обещал и обманывал раз за разом, год за годом. Было очевидно, что эта сладкая парочка не вступит в войну, пока СССР не растратит все силы. Они просчитались. Ибо, силы у нас только прибывали.

Ну а тогда, в 1942-м, в Москве Сталину оставалось только давить Черчилля морально. Он заставлял лидера Британской Империи злиться и краснеть, как мальчишку, которого поймали на невыученных уроках.

Отпустили Черчилля миром. Сталин «неожиданно» позвал его пообедать и «выпить немного na pososhok». Там лед, согласно всем законам психологического подавления, слегка растопили. Прощались тепло.

Маршал А.Е. Голованов рассказывал: «Стол был небольшим, присутствовало человек десять или немного больше. Последовали тосты, и между Черчиллем и Сталиным возникло как бы негласное соревнование, кто больше выпьет. Черчилль подливал Сталину в рюмку то коньяк, то вино, Сталин – Черчиллю.

- Я переживал за Сталина и часто смотрел на него. Сталин с неудовольствием взглянул на меня, а потом, когда Черчилля под руки вынесли с банкета, подошел ко мне: «Ты что на меня так смотрел? Когда решаются государственные дела – голова не пьянеет. Не бойся, России я не пропью, а он у меня завтра, как карась на сковородке, будет трепыхаться!»

…В словах Сталина был резон, ибо Черчилль пьянел на глазах и начал говорить лишнее. …В поведении Сталина ничего не менялось, и он продолжал непринужденную беседу».

Верил ли Сталин обещаниям союзников? Думаю, что нет. Но все равно бился, отжимал по полной – только бы затащить их в конце концов на театр военных действий.

Подведем итоги. СССР ни в какой мере не был обязан победой союзникам. Даже пытаться говорить так, значит – издеваться над исторической истиной.

Отдадим дань памяти солдатам союзников. Свои жизни за общее дело отдали 700 тысяч из них. Можно сказать, что наши потери сократились на это же число. Их подвиг и мужество – вне сомнений. Слава героям!

Единственное, было бы неплохо, если бы и на той стороне – помнили о нас.

Но – безнадежно. Недалеко от Ниццы в мае 2010 года проезжаю мимо памятника героям Второй мировой. У постамента развевается три флага стран-победительниц: французский, американский и английский. И флагштоков установлено изначально – тоже три. Память о русских, 27 миллионах русских, павших за их нынешнюю французскую свободу и сытую лазурную жизнь, - даже и не предполагается.

СОВПАДЕНИЯ ДАТ

За месяц до победы у Сталина состоялась беседа с Патриархом Московским и всея Руси Алексием I. Пасха в тот год пришлась на 6 мая – день Георгия Победоносца, покровителя христолюбивого воинства. Тезоименитство Георгия Константиновича Жукова. Он подписал Акт о капитуляции как раз в середине Светлой седмицы.

Георгиевская ленточка, которую мы крепим к одежде и к автомобилям перед Днем Победы – прямой потомок Георгиевской ленты к ордену Святого Георгия, Георгиевскому кресту и Георгиевской медали. Во время Великой Отечественной она вернулась в наградную систему под названием Гвардейской ленты – к ордену Славы и медали «За победу над Германией».

Прием 24 мая 1945 года в честь командующих войсками Красной Армии, на котором прозвучал знаменитый тост Сталина «За русский народ!», состоялся в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Зал назван в честь ордена Святого Георгия, его украшают мраморные доски с именами георгиевских кавалеров.

И вот еще одно совпадение – 9 мая по старому стилю является днем памяти преподобного Иосифа Оптинского, т.е. это день преподобного Иосифа. Вздрогнули? Можно расслабиться: канонизирован он был только в 1996-м. Так что это действительно просто совпадение.

Тем не менее, постепенно, год за годом, этот наш главный праздник на самом деле приобретал свой особый, почти религиозный, сакральный смысл.

СТАЛИНСКИЕ ТОСТЫ

Сталин был грузином и любил тосты. Это тот случай – прямо скажем, достаточно редкий, – когда стереотип совпадает с реальностью на 100%.

25 мая Сталин произнес тост «За русский народ!» Стенографический отчет свидетельствует: на приеме в Георгиевском зале Кремля прозвучал 31 тост, в которых шла речь о 45 людях. Далеко за полночь Сталин поднял последний тост. Он короткий, но продолжался почти полчаса – из-за оваций.

«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.

Я, как представитель нашего Советского правительства, хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура»).

Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне и раньше заслужил звание, если хотите, руководящей силы нашего Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, общеполитический здравый смысл и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду.

Но русский народ на это не пошел, русский народ не пошел на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству. Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы все-таки с событиями справимся.

Вот за это доверие нашему правительству, которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое!

За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкаемые аплодисменты.)»

По-моему, здесь простая благодарность. Простая гордость за свой народ. И столь редкое для вождей любого калибра, тем более прижизненного тирана-полубога Сталина, признание своей вины.

Если верить маршалу авиации Голованову, «Сталин жалел, что не родился русским, говорил мне, что народ его не любит из-за того, что он грузин. Восточное происхождение сказывалось у него только в акценте…»

Это, конечно, лирика. Но что еще было говорить Сталину, если в безвозвратных потерях Красной Армии русские составили 66,4%? Почти шесть миллионов из 8,7 погибших советских солдат?

Второй знаменитый тост за Победу прозвучал ровно через месяц и тоже в Кремле. Про «винтики». Сразу скажу: никому не понравится, если его обзовут шурупом или гайкой. И отношение Сталина к людям как бессловесным «человекам-винтикам» отражает его сущность диктатора и тирана. Эта слесарная метафора не делает ему чести и часто приводится в качестве одного из обвинений его режиму… Винтики… Задевает. «Это роль ругательная и я прошу ее ко мне не применять», - как говорил бессмертный Антон Семенович Шпак.

Все так. Но только в данном конкретном случае слово вырвано из контекста.

На этом фоне «тот самый» тост звучит, извините… вроде как выражение ну никак к кровавому диктатору неприложимо… но как-то звучит – по-человечески.

Давайте послушаем.

«Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладился – и кончено. Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это – скромные люди. Никто о них не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это – люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей».

«Я извиняюсь, но что это вы все «холоп» да «холоп». Что это за слово такое?» - обижался на царя Иоанна Грозного гражданин Шпак.

Ни холопами, ни «винтиками» в тот вечер Сталин, к его чести, никого не называл. Вспомнил людей простых, обычных, скромных. И назвал их товарищами.