В последнее время в разных эстонских кругах ходят разговоры о том, что столь повышенное внимание общественности и средств массовой информации к теме частичного перехода местных русских гимназий на эстонский язык обучения не случайно.

Интерес общества к реформе русской школы, считают многие эстонцы, активно кем-то подогревается в виду приближающихся парламентских выборов. Некоторые из них не исключают и того, что кто-то желает, чтобы русские вышли на улицы, и в более мягком варианте повторились «бронзовые события». Почему такие мысли появляются у людей, возможны ли уличные протесты, а также кто бы мог получить от этого конфликта выгоду, действительно случись он, – с такими вопросами портал «Мнение» обратился к ряду специалистов.    

Для конфликта нет предпосылок

Социолог Института открытого общества Ирис Петтай считает, что внимание к происходящему вокруг русской школы – это нормальное явление и, скорее всего, неизбежно, что кто-то использует эту «карту» в предвыборной борьбе. В то же время, по ее мнению, опасаться какого-либо противостояния оснований нет.

- Разговоры о том, что в связи с реформой русскоязычной школы местные русские могут выйти на улицу и есть вероятность повторения «бронзовых событий» сильно преувеличены, - говорит социолог. - Отсутствуют предпосылки для возникновения в обществе реального противостояния или конфликта. К тому же русскоязычное население скорее поддерживает переход на эстонский язык обучения, чем наоборот.

Кроме того, результаты различных исследований показывают, что среди неэстонцев нет критической массы людей, которые активно протестовали бы и требовали прекратить реформу и вернуться к 100-процентному преподаванию на русском языке. По большей части русские за продолжение реформы. Но вопрос заключается в том, как следовало бы ее проводить.

Ирис Петтай отмечает, что при осуществлении реформы был выявлен ряд недочетов. Это и излишняя поспешность, и то, что не в полной мере была учтена готовность школ к переходу, и малое количество эстоноязычных учителей-предметников и т.д. И, например, следствием этой недоработки, является то, что некоторые дети не в силах привыкнуть к новым школьным реалиям.

- Родители согласны с тем, что их ребенок сможет освоить эстонский язык, но не уверены, что он получит хорошее образование, - продолжает она. - Стоит также отметить, что не все дети могут выдержать темп, с которым осуществляется переход. Мне известен случай, когда родитель забрал своего ребенка из передовой школы, которая выполнила т.н. программу максимум по переводу предметов на эстонский язык преподавания, и отдал его в школу, где этот процесс идет без спешки. Причиной этого шага стала низкая успеваемость ребенка, а также ухудшившееся состояние его здоровья: постоянные головные боли и боли в животе, нервный тик.

Говорят, но шепотом

Социолог находит, что, к сожалению, о проблемах, связанных с реформой русской школы, говорится, особенно в эстоноязычных СМИ, крайне мало – она идет своим чередом, не попадая в поле зрения широкой общественности. Ирис Петтай согласна с мнением своих тартуских коллег Ану Массо и Катрин Келло, которые на страницах газеты Eesti Päevaleht сказали следующее: «Увы, кажется, что школы, политики и Министерство образования не столь заинтересованы во всестороннем освещении и рассмотрении темы перехода русскоязычных гимназий на эстонский язык обучения. Директора избегают публичных заявлений, чтобы не привлекать негативное внимание к своим школам, а учителя, причем ни в школе, ни за ее пределами, не желают называть этот вопрос проблемным».

- О проблемах реформирования русской школы в Эстонии необходимо начать говорить открыто и по существу, - заключает собеседница. - Не надо бояться общественной дискуссии, наоборот – нужно содействовать ей. Это помогло бы лучше осмыслить происходящее и устранить слабые места

Зрим ли в корень?

Директор Центра информации по правам человека Алексей Семенов утверждает, что эстонцы, рассуждающие на тему местного русского образования, предпочитают говорить о чем угодно, но при этом не вдаваться в суть проблемы.

- А суть состоит, во-первых, в том, что реформа методически не подготовлена, что ее цели не очевидны, этапы и критерии их оценки высосаны из пальца, качественный мониторинг реформы даже не запланирован, ресурсы не просчитаны – и так далее, и тому подобное, - поясняет. - Уже из этого перечисления недоуменностей ясно, что успешной она быть не может, хотя бы потому, что никто не понимает, каковы критерии этой самой успешности. Вернее, кто как захочет, так и решит. При этом один и тот же результат можно обозвать и успешностью, и наоборот.

Во-вторых, школьная система во все времена, и во всех цивилизациях считалась одним из самых консервативных элементов общества. Считалось, что если здесь есть риск «наломать дров», то лучше ничего не предпринимать, семь (а по-эстонски и девять) раз отмерить, провести сначала ограниченный эксперимент и посмотреть на результаты. Потому что речь идет не о дровах, а о судьбах людей и общества.

Исключение – разве что отмороженные революционеры, чей синдром определялся историками и психопатологами как «навязчивый бред реформаторства». Таковых в истории попадалось не так уж много. К счастью для человечества, и к несчастью тех, кому «повезло» попасться таким под руку. Как нам с Лукасом.

«Бронзовые события», по словам Алексея Семенова, хотя и маловероятны на данный момент, безусловно, возможны. При условии двух «если».

- Если правящая коалиция в очередной раз демонстративно и грубо поведет себя в каком-то чувствительном национальном вопросе, - называет их правозащитник. - Русская школа, конечно, относится к числу таких вопросов. И если понадобится отвлечь население и своих избирателей от провалов в более важных областях. Практика «бронзовых событий» показала, что «многие эстонцы» легко ведутся на такую разводку (простите за прозаизмы!). А правящий режим колебаться не станет. Как говорится, трудно только первый раз.

Вопрос русского образования вряд ли будет актуальным в период выборов

Политолог Рейн Тоомла был весьма удивлен тому, что такие разговоры имеют место. «Повышенным» внимание к вопросу частичного перехода русскоязычных гимназий на эстонский язык он назвать не рискнул бы, а подобные рассуждения отнес скорее к разряду городских легенд.

Также весьма маловероятно, что данный вопрос будет горячо обсуждаться в период парламентских выборов. Он скорее мог бы стать одной и главных тем перед выборами 2007 года.

Однако политолог добавляет, что в борьбе за «русские» голоса вопрос образования все же будет одним из главных. А вот в возможность массовых протестных акций не верит – в виду того, что переход без пробуксовок продолжается уже несколько лет.

- Поскольку до сих пор никаких волнений не наблюдалось, вероятно, очень многие родители учащихся и сами школы давно с переходом смирились или их даже все устраивает, - предполагает он. - Однако я уверен, что в предвыборных кампаниях тех партий, которые ставят своей целью представлять интересы русскоязычного электората, эта тема будет важной.

Другое дело, насколько она важна для самих русскоязычных избирателей. Конечно, она значима для них, но не более, чем другие животрепещущие вопросы. Так что предположения о том, что у нас могут повториться события, подобные тем, что происходили в Риге – пускай даже в более мягком варианте – маловероятны.

Учиться компромиссу. Латвийскому

Как раз в Риге побывал на днях независимый журналист Илья Никифоров, где в числе прочего встретился с друзьями и хорошими знакомыми из Латвии и Литвы – педагогами, историками, активистами латвийского движения в защиту русских школ и даже политиками. Это позволило взглянуть на нашу ситуацию и через призму латвийской реформы школьного образования на русском языке.

- Принялся я их расспрашивать, куда ушел весь пыл и пар в борьбе за латвийские русские школы, - делится он. - Вспомнил лозунг «Русские школы – наш Сталинград!» Что, спрашиваю, дошел «враг» до «Волги»? Покорились? Притихли? Нет, отвечают они мне, все дело в том, что смирились и покорились не мы, а политики, которые хотели силой и в одночасье сделать из русских школ и гимназий латышские, заставить русскую учительницу русским детям на латышском языке объяснять логарифмы, пестики-тычинки или даже всемирную историю.

В конечном итоге получилось так, что формально все школы «латышизировались», а на деле преподавание как шло на русском языке, так и идет. Освоят дети учебный предмет по существу, дополнительно подучат терминологию и уже без особого напряжения будут сдавать тесты, составленные на государственном языке. Латышский язык как самостоятельный предмет тоже никто не отменял.

За свободу выбора

Илья Никифоров добавляет, что из истории латвийского «школьного кризиса» можно почерпнуть один важный урок: все разговоры о заговорах и конспирологические теории оказались не более чем наваждением или временным мороком.

- У нас в стране у каждого есть свои «эстонцы», - продолжает он свою мысль. - Кому-то эти «эстонцы» нашептывают всякие гадости и пугают «пятой колонной» и происками ФСБ (или СВР, или ГРУ). Обычно такие «эстонцы» следов не оставляют, в печати не публикуются, а нашептывают на ухо. В моем окружении таких «эстонцев» нет.

Зато мне известны люди, в том числе и эстонцы, полагающие, что результата, приемлемого для всех и достижимого абсолютно законными средствами, добиться вполне возможно, если руководство Министерства образования и науки вместо популистского предвыборного национализма обратит внимание на права и желания педагогов, учеников и их родителей.

При этом журналист ссылается на исследования, проведенные по заказу самого министерства, которые недвусмысленно показали, что ученики предпочитают три модели школы: на английском языке (на базе эстонского), на эстонском языке с настоящими эстонцами-педагогами и на русском языке с углубленным изучением эстонского.

- А навязываемую модель не хочет никто, - заключает Илья Никифоров. - Так пусть у детей и их родителей будет свобода выбора. Вот об этом выборе нужно думать, а не о выборе депутата Рийгикогу.

КаПо советует сосредоточиться на главной цели перехода

За комментарием мы обратились и в Полицию безопасности. Ведомство считает, что Министерство образования и науки занимается подробным осведомлением населения о частичном переходе на эстонский язык обучения в русскоязычных школах, и большинство людей понимают важность предстоящих изменений.

Что касается возможного конфликта, то КаПо такой вариант развития событий полностью исключает и призывает сосредоточиться на главной цели школьной реформы.

- Полиция безопасности считает, что подобного рода спекуляции не имеют под собой оснований. Давайте не станем придавать значение различным слухам, а расскажем подробней о главной цели частичного перехода на изучение предметов на эстонском языке – повышении конкурентоспособности молодых людей, - значится в комментарии силовой структуры.

Анастасия ЗДАНЕВИЧ

Фото Scanpix и из архива Алексея СЕМЕНОВА и Ильи НИКИФОРОВА