Михаил Петров

Общественная мысль накануне конференции активизировалась, что свидетельствует о громадном творческом потенциале, которым обладают российские соотечественники в Эстонии. Однако печально, когда под видом полезных предложений русской общине подбрасывают симптомы, которые МКБ-10 квалифицирует по V классу, как устойчивые, культурно неадекватные, бредовые идеи, грандиозные по содержанию, но на практике нереализуемые. Короче, как шизофрению.

В этой связи хочу предложить читателю несколько принципиальных вопросов, честные ответы на которые помогут общине не впрягаться в реализацию бредовых идей и тесно связанных с ними провокаций.    

Во-первых, ответим на вопрос о том, чего мы добиваемся в конечном итоге: максимально возможного равенства с титульной нацией или культурно-языкового гетто?

Равенство предполагает сохранение и поддержание этнического воспроизводства русской общины в целом, пропорциональное парламентское представительство, справедливое распределение бюджета и много чего еще, разумеется, при условии неизбежных потерь, обусловленных компромиссами, на которые придется пойти, договариваясь с эстонской общиной и государством.

Гетто предполагает поддержку режима институциональной сегрегации и добровольную маргинализацию общины со всеми вытекающими из этого последствиями: сокращением этнического воспроизводства, снижением образовательного уровня общины, демографическими потерями (депопуляцией), абсолютной зависимостью от политического режима, отсутствием политических и экономических перспектив в будущем.

Во-вторых, ответим на вопрос о самоидентификации: кто мы, где у нас родина и где отечество?

Родина и отечество не обязательно совпадают в территориальных пределах и даже во времени. У родины и отечества разный статус и разные потребности: если родина нуждается только в любви и преданности, то с отечеством мы заключаем завет (договор) и приносим ему клятву лояльности. С родиной пусть каждый разбирается сам, а вот с отечеством в общественном сознании есть проблемы.

Распространено мнение, что принесенная русскими людьми присяга Эстонской Республике по формуле «ходатайствуя о получении гражданства Эстонии, клянусь быть верным конституционному строю Эстонии» не имеет никакой силы и не влечет за собой никаких юридических обязательств. Точно такое же отношение и к воинской присяге, которую приносят русские новобранцы в эстонской армии. К сожалению, политика России в отношении расширительного толкования понятия «соотечественник за рубежом» эту иллюзию поддерживает.

Заключая договор с новым отечеством, неофиты должны отдавать себе отчет в том, что, распрощавшись с отечеством, от которого они добровольно отказались, они принимают на себя конкретные юридические обязательства и одновременно предоставляют свое имущество, здоровье и жизнь в распоряжение нового отечества. Иными словами объединяют собственную судьбу с судьбой нового отечества. В обмен они получают в Эстонии все права, вытекающие из права гражданства за исключением нескольких принципиальных изъятий.

С этого момента вся юридическая, экономическая, историческая и нравственная ответственность за натурализованных в эстонском гражданстве русских лежит на Эстонской Республике. Коллизия возникает из того, что Российская Федерация, исходя из высших гуманитарных интересов, не желает отпустить эстонских неофитов и продолжает навязывать им свое покровительство в гуманитарной сфере. При этом обещая свое покровительство бывшим соотечественникам, реально Россия может защитить только права своих граждан.

Суть коллизии в том, что при отсутствии массового нарушения прав российских граждан, постоянно проживающих в Эстонии, Россия пытается защищать права лиц, натурализованных в гражданстве Эстонии, которые по ее мнению нарушаются в массовом порядке. Подобная протекционистская политика и практика чрезвычайно выгодны эстонскому государству, потому что способны завести в тупик любые наметившееся улучшения отношений с Россией под предлогом вмешательства во внутренние дела Эстонии.

В-третьих, ответим на вопрос о том, в чем смысл безгражданства и на ком лежит ответственность за лиц, со своим гражданством не определившихся?

Возникновение института безгражданства связано с переходным периодом. В то время были распространены надежды на то, что молодое эстонское государство вскоре одумается и предложит всем, не определившимся с гражданством, так называемый нулевой (стартовый) вариант гражданства.

За два десятилетия институт безгражданства окреп и ныне уже не воспринимается, как нечто из ряда вон выходящее. Люди достаточно комфортно устроились внутри нелепого ярлыка «aliens». Избранный ими статус в целом ряде случаев свидетельствует о недоверии и обидах на оба отечества сразу. При этом, забыв о договоренностях, достигнутых еще в 1990 году, Россия безвозвратно упустила свой шанс говорить от имени неграждан из Эстонии и Латвии.

Без всякого сомнения, вся полнота юридической, политической, экономической и исторической ответственности за лиц без гражданства и их потомков лежит исключительно на Эстонской Республике, разумеется, за исключением тех обстоятельств, которые вытекают из факта эстонского гражданства. Не следует забывать, что законодательно лица без гражданства привязаны к Эстонии гораздо прочнее, чем даже сами эстонские граждане, поскольку «aliens» обязаны проживать на территории Эстонской Республики, и не могут покидать ее на срок более полугода под угрозой лишения вида на жительство. У граждан Эстонской Республики такой обязанности нет.

В-четвертых, давайте ответим на вопрос: что мы понимаем под русской общиной Эстонии и есть ли таковая в натуре?

Я отвечаю на этот вопрос положительно – русская община есть, но она образовалась внезапно, без ясных политических целей и экономической базы. И это именно община, а не диаспора, прираставшая с бору по сосенке. Иное дело, что община давно уже находится в полуобморочном состоянии и неспособна даже самостоятельно подать сигнал бедствия. Шизофренические идеи и навязанные общине бесконечные соотечественные раздоры только мешают ей придти в сознание. Сила общины в чувстве соборности и если пробудить это чувство, то пену и накипь сметет могучим ураганом.

Иное дело, что община сегодня не является гомогенной структурой и представляет собой слоеный пирог из нескольких едва связанных между собой страт – правопреемной, натурализационной, российской и безгражданственной. Разница в правах, интересах и целях каждой из страт столь велика, что не принимать во внимание это обстоятельство будет большой ошибкой. Наиболее прочным связующим элементом общины является русский язык и основанная на нем культура, в том числе, ее православная составляющая.

В-пятых, попробуем ответить на вопрос, каким образом можно изменить политику государства в отношении русских.

Насильно мил не будешь, следовательно, любые формы давления на эстонцев, с целью изменить их отношение не к русским вообще, а именно к местным (домашним) русским будут приняты в штыки. По этой причине, от кого бы не исходило такое давление от Евросоюза, России или ООН, результат будет однозначно во вред русской общине. Это означает, что в деле улучшения отношений между двумя общинами третья сторона всегда будет лишней, хотя в некоторых социальных коллизиях, обусловленных национальными отношениями, обращение к третейскому суду отнюдь не было бы бесполезным.

С моей точки зрения, уповать на то, что кто-то, например ООН или НАТО будут за нас впрягаться, как впрягаются сегодня за Тунис, Сирию или Ливию это чистой воды безумие. Нефти у нас нет и демократия таким образом нам не нужна. Пока мы сами не найдем с эстонцами общего языка или пока нас к этому не принудит большая и общая беда (объективные обстоятельства) интерес к нашим проблемам со стороны различных международных организаций всегда будет оставаться исключительно на академическом уровне.

После отмены рабства в США борьба афроамериканцев за равные права заняла более столетия. Освобожденные от рабства и апартеида они поют, пляшут, осваивают спорт и криминал, потому что равные права без равных возможностей – это полная херня, простите за непарламентское выражение. Если кто-то думает, что русские в Эстонии добьются равных прав и равных возможностей быстрее афроамериканцев в США, то он тешит себя иллюзией.

Как бы там ни было, но не следует ни на минуту оставлять попытки наладить отношения с эстонской общиной или прекратить в ней поиск друзей. Следует использовать любые возможности, а особенно на бытовом уровне. Не ассимилироваться, а сблизиться настолько, чтобы слегка придушить в дружеских или любовных объятьях. Считается, что недостаток кислорода в мозгу придает сексу дополнительный восторг. (Здесь в целях понижения пафоса уместно оставить маленький смайлик.) Помните, как это у Бориса Гребенщикова:

Старый гуру сказал, что прекрасны любые союзы,

А особенно те, для которых ложатся в постель.

В-шестых, мы должны понять, что первично: политическая партия, как объединяющий общину фактор, или община, которая должна выдвинуть харизматического лидера и создать под него политический инструмент в виде этнической партии?

Главное, мы должны определиться с тем, чего мы хотим от политического представительства: конкретного результата или перманентной борьбы за него. Если мы желаем получить результат, то должны согласиться на прививку здорового цинизма и на некоторую неразборчивость в средствах, а еще побороть брезгливость.

Если же нас интересует перманентная борьба за результат, то давайте продолжим культивировать «идеалы», бороться за чистоту рядов и помыслов, вести бесконечные дискуссии на тему «кто виноват и что делать».

В-седьмых, попробуем ответить на вопрос, какое наследство мы хотим оставить своим детям и внукам?

Как это ни печально, но решение о содержании политического наследства за детей и внуков должны принять мы и сегодня. Помните, однажды кто-то решил за нас, каким будет наше «светлое будущее», каким оно было на практике и к каким последствиям оно нас привело? Наше политическое наследство это либо груз прошлого и наши нерешенные проблемы, либо собственная судьба потомков, которую они выберут сами. Другого выбора нет.

* * *

Вероятно, есть и другие не менее принципиальные вопросы, требующие честных ответов. Рано или поздно придется решить, чего же мы в действительности хотим: бороться за то, чтобы дело делалось или сделать дело и получить конкретный результат?