«I am not paranoid», Estonian President Toomas Hendrik Ilves, said to Austrian Der Bund

По установившейся со времен президентства Леннарта Мери традиции наиболее скандальные заявления в отношении местных русских делаются или публикуются за пределами Эстонии. Так, в 1993 году президент Мери беседовал с лордом Николасом Бетеллом. Изложение беседы Бетелл опубликовал в Лондоне, исключительно для британцев:
 
«Советское владычество в Эстонии ничем не походило на британское правление в Индии в добрые старые времена, воспетые Киплингом. Русские представляли себя "нацией господ”, они вели себя как СС, а не как обычные солдаты вермахта. Они не считали нормальным разговаривать с нами. (…) Сейчас российские лидеры обвиняют нас в нарушении прав человека русскоязычной общины. Но иногда я даже сожалею, что мы так хорошо с ними обращаемся. Мы предпочли бы вернуться в Эстонию, что существовала 52 года назад. Мы хотели бы, чтобы у русских появился стимул вернуться туда, откуда они приехали».
 
Мери солгал лорду Бетеллу – языковая проблема существовала, но с точностью до наоборот. К 1953 году поток жалоб из Эстонии на имя секретаря ЦК КПСС Георгия Маленкова на отказы при приеме на работу возрос настолько, что ЦК КПЭ вынуждено было организовать проверку анонимных заявлений:      

«Комиссия ЦК КП Эстонии в составе: зам. зав. промышленно-транспортного отдела ЦК КП Эстонии т. Анисимова, зам. зав. отдела административных и торгово-финансовых органов тов. Чепурина и зам. зав. отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КП Эстонии тов. Саара пришла к выводу, что увольнения рабочих и служащих по национальным признакам в республике не имелось и не имеется, и ссылка в анонимных письмах на трудности в поступлении на работу без знания эстонского языка является вымышленной».
 
Этот любопытный документ свидетельствует о паническом ужасе местных партийных руководителей перед ответственностью за проявления эстонского национализма, поэтому комиссия признала факты, изложенные в письмах Маленкову вымышленными. Объяснение языковой дискриминации найдем в беседе Леннарта Мери с лордом Николасом Бетеллом:
 
«Они не считали нормальным разговаривать с нами. Это была ошибка, даже с точки зрения их интересов. Поскольку никто из них не говорил по-эстонски, мы смогли сохранить его как наш тайный язык, язык нашего тихого сопротивления».
 
А теперь откроем докладную записку «О недостатках в работе партийных организаций Эстонской ССР» (7.01.1948) секретарям ЦК ВКП(б) А.Жданову, А.Кузнецову, М.Суслову, а также Г.Попову и познакомимся с условиями жизни людей, которых Леннарт Мери называет «нацией господ», и стимулами к тому, чтобы они вернулись туда, откуда приехали:
 
«Вражеские элементы и действующие, им на руку головотяпы создают условия для недовольства рабочих, особенно в отношении русских рабочих, приехавших в Эстонию на работу по вербовке. Общежития Балтвоенморстроя, заводов «Силикат» и «Кварц», стройтреста, радиозавода и морского арсенала находятся в антисанитарном состоянии, нет постельных принадлежностей. В общежитиях фанерно-мебельной фабрики, где проживает около 500 рабочих, в ряде комнат девушки, мужчины, семейные и одинокие проживают вместе по 40-50 человек. Отсутствие заботы о создании нормальных условий жизни привели к тому, что имели место коллективные протесты рабочих и даже забастовка молодых рабочих. Такое отношение к рабочим, завербованным для работы в Эстонии, ставит их в отчаянное положение. Лишенные поддержки, они распродают все, что привезли с собой, и, в конце концов, бегут из Эстонии. Вместе с тем такая обстановка создает условия для вражеской пропаганды против русских, советских людей».
 
Herrenvolk
 
Нация (раса) господ – по-немецки Herrenvolk. Восемнадцать лет спустя именно этим термином вслед за Леннартом Мери воспользовался президент Эстонской Республики Тоомас-Хендрик Ильвес в интервью австрийскому изданию Der Bund:
 
«They have been the herrenvolk [He uses the German word in the English-language interview. – Ed.] for 50 years, and in the sense of the historical meaning of the word they were privileged. Now that they have no more privileges, some people consider this as a loss». (Der Bund, 1911.)
 
«Они были herrenvolk [Он использует немецкое слово в англоязычном интервью. Ред.] в течение 50 лет, и в историческом смысле этого слова они были привилегированными. Теперь у них нет привилегий, некоторые из них считают это потерей».
 
Редакция Der Bund могла бы и не заметить этого Herrenvolk, но термин был популярным во времена аншлюса Австрии нацистской Германией, он имеет весьма негативную для австрийцев окраску и совершенно определенный исторический посыл для всех остальных. Именно с посылом нам придется разобраться.
 
Извинений не будет
 
Вероятно, не следовало бы вновь обращаться к этому декабрьскому 2011 года интервью президента Тоомаса-Хендрика Ильвеса, но о нем вновь напомнила эстонская Палата национальных меньшинств, в открытом письме потребовавшая от президента принести извинения людям, которых его высказывания оскорбили до глубины души. Палата получила письмо, подписанное директором канцелярии президента Сиймом Райе:
 
«В интервью швейцарской газете «Дер Бунд» президент Ильвес среди других тем разъяснял и значение русского языка в политике оккупационных властей в Эстонии, делал это в форме прошедшего времени и не говорил о родном языке некоторых живущих в Эстонии национальных меньшинств. Президент Ильвес неоднократно подчеркивал существенность роли национальных меньшинств в обогащении Эстонии».
 
Наивная Палата национальных меньшинств надеется на извинения президента – их не будет. Подобного рода заявления делаются не для того, чтобы потом за них извиняться. Вот небольшая, навскидку подборка заявлений Тоомаса-Хендрика Ильвеса за годы его президентства.
 
«Думаю, Латвия и Эстония в этом смысле уникальны. Если ты русский, то для тебя это прекрасная страна, ведь таких мест в мире не слишком много. Если бы я был русским, я был бы счастлив жить в стране, где мне обеспечена свобода слова. В Латвии и Эстонии существует русскоязычная среда и русская пресса, а русские пользуются свободой слова, самовыражения и преимуществами правового государства». (Интервью латвийской газете газете Diena, 2007.)
 
«Я бы сказал, что Эстония вполне нормальное государство. Мы входим в ЕС, и у нас нет никаких проблем с кем-то еще. И пока Россия будет прославлять советскую историю, у нас будут проблемы. Если бы немцы сейчас прославляли свое нацистское прошлое, у них была бы масса проблем с другими странами. Так что когда государство прославляет свое тоталитарное прошлое, то проблемы неизбежны. <…> Сожалею, но это просто люди, которые не умеют себя вести. Мы ведем себя как европейцы. Между Восточной и Западной Европой существуют различия в отношении к России в зависимости от личного опыта. Если ваши представления о России основаны на чтении романов Достоевского, то у вас будет одно представление о стране. А если вы пережили массовые депортации, то, возможно, у вас будет другая точка зрения». (Интервью главному редактору московского бюро Русской службы Би-би-си Константину Эггерту, 2007.)
 
А вот фрагмент из интервью BBC News:
 
«Why, I asked, did he not speak Russian? It seemed a reasonable question because Russian is the language of more than a quarter of Estonia’s population. But for President Ilves it was not reasonable at all. Speaking Russian, he said firmly, would mean accepting 50 years of Soviet brutalization because most Russian-speakers settled in Estonia only after it was occupied by the USSR towards the end of World War II. And when I pressed him, saying surely it would only mean being able to communicate with a large number of his fellow countrymen in their own language, he replied – as heads of state have every right to do: "This is a real dead end, I don’t want to discuss it.” I moved on. And we had another cup of tea».
 
«Я спросил его, почему он не говорит по-русски. Казалось бы резонный вопрос, поскольку русский это язык четверти населения Эстонии. Но для президента Ильвеса вопрос вовсе не был резонным. Говорить по-русски, сказал он твердо, будет означать признание 50 лет советских жестокостей, поскольку большинство русскоязычных поселились в Эстонии только после того, как она была оккупирована СССР в конце Второй мировой войны. И когда я прижал его, сказав, что это означает только способность общаться со значительным количеством населения на его языке, он заявил, как положено главе государства: "Это настоящий тупик. Я не желаю обсуждать это”. Я продолжил, и мы выпили еще по чашке чая».
 
Какая трогательная подробность – еще одна чашка чая после заявления «Я не желаю обсуждать это». И все же запомним эту деталь.
 
«Теперь конституция должна обеспечивать не только сохранение на века народа и культуры, но и эстонского языка. Язык обязывает, и язык сам по себе является обязательством. Без языка нет государства, и одной из основ нашего государства является язык. Эстонское государство может существовать только с эстонским языком». (Заявление в День языка, 2008.)
 
«Ильвес гулял по Петровской площади пешком, пишет "Виру проспект”. Отвечая на вопрос, собирается ли он обратиться к нарвитянам на русском, Ильвес сказал по-эстонски, что пока еще не готов к этому. На уточнение, будет ли готов к февралю, заверил по-русски: "Конечно”» («Виру проспект», 2008.)
 
«Why is Russian not an official language in Estonia?
– Why should it be? Let us assume: we occupy your country and after 50 years we say you have to make Estonian an official language. An occupying force occupies a country, deports hundreds of thousands of people to Siberia and sends its own people to this country. And now, when we are independent at last, we should make the language of our occupiers a second language of the country? Do not ask me ridiculous questions!» (Der Bund, 2011.)
 
« Почему русский не является официальным языком в Эстонии?
– А почему он должен быть? Допустим, мы оккупировали вашу страну и после 50 лет мы заявляем, что вы должны сделать эстонский официальным языком. Оккупационные силы оккупируют страну, депортируют сотни тысяч в Сибирь и посылаю своих людей в эту страну. И теперь, когда мы независимы, мы должны сделать язык наших оккупантов вторым государственным? Не задавайте мне смешные вопросы!»
 
Язык нации господ
 
Однажды известнейший эстонский поэт и ученый, профессор Валмар Адамс рассказывал мне о  Тартуском университете и  его ректорах: один не знал русского языка, другой немного знал, но не любил, третий не считал нужным уделять ему внимание, и т.д. Адамс прочел мне сочиненную им зимой 1945-1946 годов эпиграмму на русский язык:
 
В дни оккупации немецкой
Не изучался он никак,
А ныне, в дни страны советской
Продрогший тартуский филфак
Его штудирует… в мертвецкой!
 
Оказывается в Тартуском университете, всецело поглощенном по слову президента Мери «тихим сопротивлением», не нашлось для русских филологов подходящей аудитории, кроме мертвецкой в анатомическом театре.
 
Not paranoid
 
Разумеется, не может быть и речи о президентской паранойе (см. цитату, вынесенную в заголовок статьи). Просто у президента Эстонской Республики Тоомаса-Хендрика Ильвеса, что-то вроде deja vu – легкая фиксация на временах и обстоятельствах, лично пережить которые ему не довелось. (Tim Whewell, 2008.)

«Что-то с памятью моей стало – все, что было не со мной, помню» – не забыли еще, как мы потешались над этой советской песенкой? А ведь вот оно, в натуре все, что было не со мной, помню. Плюс, конечно, легкое преувеличение о «сотнях тысяч» депортированных советской властью эстонцах. Преувеличение легкое, но слух режет. Впрочем, для красного словца, вполне подходяще.
 
Президент Тоомас-Хенрик Ильвес не терпит уточнений в отношении собственных воззрений на «оккупацию» Эстонии и ее современные последствия. Он либо обрывает дискуссию на полуслове, либо требует не задавать ему «смешных» вопросов. Между тем, просвещая иностранцев, президент совершает ряд логических ошибок, типичных для эстонских националистов, подменяющих советское русским. Интернациональное русскоязычное окружение Сталина – русскоязычного грузина Иосифа Джугашвили – невозможно назвать русским. Установленный Сталиным и его окружением политический режим – советская власть – ставил себе целью не превосходство одной нации (русских) над другими, но диктатуру рабочих и крестьян над эксплуататорскими классами. Таким образом советский не означает автоматически русский.
 
Если мы допускаем, что Эстония в 1941 и 1944 годах была оккупирована СССР (без учета правящего режима большевиков-интернационалистов), то в таком случае ответственность следует поровну разделить между всеми национальными республиками, входившими в состав союза по состоянию на август 1941 года. Но тогда следует потребовать извинений от всех национально-территориальных образований, входящих в состав нынешней России, а также от всех государственных образований на постсоветском пространстве, исключая Латвию и Литву. Нелогично обвинять в преступлениях режима одну отдельно взятую национальность. Пусть вместе с русскими за оккупацию Эстонии ответят грузины, евреи, украинцы, белорусы, татары, армяне, азербайджанцы, казахи, узбеки, финны, и прочая, и прочая, и прочая.
 
P.S. Когда эстонские президенты причисляют меня к расе господ, наверное, я должен испытывать чувство законной гордости, однако, я испытываю чувство неловкости и стыда. Неловкости за то, что столь лестного эпитета я не заслуживаю, но все же удостоен. Случая не упомню, чтобы в годы советской власти ко мне относились как к господину, потому что я вел себя, как эсэсовец. Теперь жалею: надо было попробовать. И еще мне стыдно за надменность президентов, выставляющих перед иностранцами напоказ рабскую натуру соплеменников.