ИГРЫ С ИЗБИРАТЕЛЯМИ - 23 Января 2011 - Объединение «ВМЕСТЕ»

Термину «манипуляция» обычно приписывается негативный смысл. Под ним, как правило, понимают воздействие на человека (группу людей) с целью побуждения к действиям, противоречащим его (их) собственным интересам. К манипуляторам относят людей, которые любят, фигурально говоря, «таскать каштаны из огня чужими руками». Манипулируемые обычно предстают в образе невинной жертвы, попавшей под чары злостного манипулятора.

Огромные возможности для манипулирования большими массами людей дает игра на национальных чувствах. Социальное поведение человека во многом детерминируется национальными порядками и обычаями. Покушаясь на национальные права человека, тем самым покушаются на целостность личности, что не может не вызвать ответную агрессию. Принадлежность к той или иной нации вводит нас в систему координат «свои-чужие». При этом надо учитывать, что у соседствующих друг с другом наций сложились на протяжении веков определенные отношения, которые отражены в их исторической памяти. Эти отношения проецируются на межличностный уровень. В условиях национального конфликта эта характеристика становится определяющей.

В огромном потоке информации индивидууму довольно трудно ориентироваться, он реагирует на определенные раздражители. Поэтому очень важна зрелищность и занимательность в подаче информации. Чтобы повлиять на поведение или убеждения аудитории, информация должна нести в себе мощный эмоциональный заряд. А так как отрицательные эмоции обладают гораздо большей энергетикой, то СМИ волей-неволей переполняются разного рода негативной информацией, драматизируют события. Для российских СМИ характерен выраженный катастрофизм. Общественное мнение считает правдой то, что ему кажется правдой, является занимательным и сильно трогает его эмоции. И любые относительно непротиворечивые сведения, не совсем «топорно» поданные, всегда будут иметь большой эффект и общественный резонанс, чем самая настоящая, а потому пресная правда.

Часто авторы политической рекламы находятся в плену различных стереотипов. В письме, рассчитанном на «пожилую аудиторию», журналист Александр Минкин писал: «С развитием цивилизации люди не становятся умнее. Моя 88-летняя прабабка умерла в 1964 году, так и не научившись включать телевизор». Низведя пожилой электорат дл уровня беспомощных и бестолковых существ, Минкин через несколько предложений пишет: «Уважение к старикам – это гарантия благополучия всего народа. Это опора на мудрость и опыт. А у нас, вместо этого, пожилых людей грабят и обманывают снова и снова… Я думаю, что люди выбирают депутата, чтобы он защищал их. И я буду защищать Вас и не дам Вас обманывать». Такая странная диалектика получается. В действительности пожилые люди очень неплохо адаптируются к новинкам цивилизации. Из-за этого многих пожилых людей оскорбляет жалость, которую пытался продемонстрировать Минкин. И ещё вопрос: кого считать пожилым? Когда подобные послания получают люди в возрасте 50-60 лет, полные сил и планов на жизнь, то как им реагировать на подобные «замогильные записки»?

Центральное место в пропаганде занимает пропагандистское сообщение. Таким сообщением называется соответствующим образом подготовленная информация, учитывающая потребности пропаганды. Первым элементом структуры сообщения является пропагандистски насыщенная информация о фактах и их оценке. Последние составляют главную часть пропагандистского сообщения, отражающую замыслы коммуникатора или потребности реципиента. Вторым членом пропагандистского сообщения является призыв, цель которого состоит в том, чтобы объединить людей вокруг какого-либо дела или идеи, нашедших своё выражение в информативной части пропагандистского сообщения. Призыв всегда содержит некоторые указания на то, какое именно действие ожидается от тех, кому предназначено это сообщение. Надо иметь ввиду, что понятие «факт» в пропаганде довольно условно. Факты могут быть достоверными, искаженными и ложными. Кроме того, большую роль играет способ подбора и соединения фактов в единую картину. Для пропагандиста «факты» - строительный материал, не обладающий самостоятельной ценностью.

В январе 1998 года ВЦИОМ провел опрос, посвященный отношению россиян е власти. Социологи предположили наличие у населения трёх типов сознания: рационального, мифологического и аполитичного. По итогам исследования было получено следующее распределение: рациональное сознание присуще 25% опрошенных, мифологическое – 55%, аполитичное – 20%. Другими словами, для более чем половины респондентов характерно мифологическое восприятие действительности.

Именно фольклорность мышления российских избирателей и идеологическая сумятица в головах некоммунистической части электората позволили кремлёвским пиарщикам «раскрутить» имидж Путина за рекордно короткие сроки. Кинуть камень в «народного героя» никто не смел, а его поддержка «партии власти» значила очень многое. На волне борьбы с террористами, которые посмели взрывать дома в Москве и Буйнакске, на новом витке чеченской войны (после вторжения чеченских боевиков на территорию Дагестана) победа Путина на выборах удивления не вызывала.

Виртуальное пространство характеризуется тем, что создаётся искусственно. Законы этого пространства задаёт программист. Когда человек попадает в это условное пространство, он вынужден принять существующие в нём правила игры. Определённая свобода выбора у него всё же имеется. Освоив правила игры, он может в какой-то степени управлять ситуацией. Но программист расставляет массу всевозможных ловушек, в которые игрок нет-нет да и попадается. К тому же программист может менять правила игры по ходу действия. Таким образом, свобода выбора и действия, иллюзия которых создаётся у игрока, на самом деле практически отсутствуют. Зато у игрока создается ощущение, что он всё решает сам, хотя его поведение уже давно запрограммировано.

Путин давал интервью только лояльным и приближенным журналистам. Он не вступал в открытые дискуссии с другими кандидатами, заявляя, что ему некогда заниматься саморекламой. Отсутствие прямого диалога между основными конкурентами является весьма красноречивым свидетельством «виртуальности» избирательной кампании. В развитых демократиях кандидаты познаются в сравнении, в очных дебатах. У нас кандидат «от власти» ставит себя заблаговременно выше подобных процедур. В нормальной ситуации дебаты должны вестись между двумя основными претендентами.

Очный поединок кандидатов должен продемонстрировать избирателям, кто больше достоин их благосклонности. Но программистам виртуальной игры не нужны неожиданности. Весь процесс им надо держать под контролем. Тогда они достигают успеха. Хотя, по идее, контроль должно осуществлять общество. Но наши доморощенные манипуляторы убеждены, что общество ещё не доросло до их уровня и поэтому людей надо обманывать для их же блага. Такова философия российских Макиавелли.

Результатом подобной установки стала полная профанация самой идеи выборов. Политики (как от «партии власти», так и от оппозиции) дают интервью только «своим» СМИ, дебаты ведутся только между аутсайдерами гонки, имидж кандидата создается не на основе его реальных достоинств, а на базе созданной имиджмейкерами «наполеоновской легенды». Как правило, среди претендентов всех уровней выборов можно выделить три основные группы:

Наибольшую опасность представляют именно первые. За ними стоят реальные деньги и поддержка властных структур. Очень часто это не группа, а единственный кандидат. Именно в этой группе происходит основная борьба за власть. Причем это незримая борьба. За выборный пост состязаются финансово-промышленные кланы и организованные преступные группировки. Задолго до окончания предвыборной борьбы её исход будет предрешен закулисным соглашением основных заинтересованных сторон… Лох – это романтик, идеалист, он свято верит в справедливость предвыборной борьбы. Лох может быть сильнейшим среди всех кандидатов в глазах избирателей. Но игра уже сыграна за его спиной и его удел – «неожиданное поражение с небольшим отрывом». И выборы превращаются в соревнования «легенд»…

Во-первых, мнение большинства ещё не есть воля большинства. Классическая теория демократии строится на том, что должна реализовываться именно воля большинства. Но ещё Й. Шумпетер в 40-50 годах констатировал, что воля эта зачастую оказывается сфабрикованной. И если западным демократиям все же удалось найти противовесы манипуляциям, то России до этого еще далеко.

Во-вторых, одержимость рейтингами свидетельствует о том, что у наших политиков нет отлаженных каналов обратной связи со своими избирателями. В условиях так и не сложившейся партийной системы, общей политической нестабильности, рейтинги как бы заполняют собой этот вакуум. Другими словами, повальное увлечение рейтингами свидетельствует о слабости и хрупкости существующей политической системы, о том, что российские политики «страшно далеки от народа».