Корреспонденты "Известий" побывали на родине Димы - в Причудье, встретились с его мамой Верой Ганиной, проехали с ней от Кохтла-Ярве до Муствеэ, где Дима вырос и нашел последний предел.

От Таллина до северо-западного города Кохтла-Ярве всего полтора часа на машине. Но попадаешь совсем в другой мир. Это так называемый "русский" район Эстонии - Ида-Вирумаа. Сосновые леса и редкие ухоженные хутора сменяются пустырями, заброшенными шахтами, уже поросшими молодняком терриконами - горами отработанного грунта. Поодаль светятся насквозь давно покинутые дома. Вот показалась россыпь старых советских девятиэтажек. На город совсем не похоже. Кварталы разделены огромными зелеными пространствами невозделанных полей и перелесков.

А когда-то город Кохтла-Ярве был один из самых динамичных в Союзе - объединили несколько деревень, построили блочные дома, возвели заводы. В этот промышленный район, где добывали сланец для Ленинградской электростанции, съезжались специалисты со всех концов необъятной страны.

Димины бабушка и дед остались в Эстонии после войны. Димин отец был лесником, работал на Таймыре. Там и познакомился с Верой. Он очень любил природу, животных, лес. Диме было три месяца, когда семья переехала в Причудье.

Купили крошечный домик на берегу необъятного Чудского озера. Жили дружно, душа в душу. Родился Дима, а вскоре пришла беда. Отец в то время был вынужден зарабатывать на стройке. Произошел несчастный случай, если бы медики приехали вовремя, его успели бы спасти. Помните? У Димы тоже был шанс той страшной ночью... Теперь у Веры Ганиной две родные могилы на маленьком кладбище в Муствеэ.

После смерти мужа Вера с сыном и младшей дочкой переехали в Кохтла-Ярве, в квартиру тестя. Трехэтажный блочный дом похож на казарму. Сейчас Вера живет здесь с дочкой Светой и белоснежным котом Каспером, который единственный в этой скромной, чистенькой двушке еще чему-то радуется.

Впрочем, Света тоже не теряет присутствия духа. Не поддается унынию здешнего захолустья. Учится на повара и вот-вот уедет в Италию на стажировку. В ПТУ Света пошла, чтобы поскорее получить профессию и начать зарабатывать, - бросила школу, иначе им с мамой не свести концы с концами.

Шансов пробиться наверх у выходцев из Ида-Вирумаа немного. Все вокруг - с российским гражданством, говорят только по-русски. Поди выучи сложный эстонский язык. Так и варятся в собственном соку, университетов не кончают (там учат только на эстонском) - просто выживают.

- В середине 90-х жить здесь стало невозможно, - вспоминает Вера Яковлевна. - Народ опустился страшно, очень много наркоманов, алкоголиков, повальная безработица. Было страшно. Диме здесь не нравилось. И мы решили вернуться в Муствеэ. Там тихо, хорошо, озеро, лес. Там он школу и закончил.

А после школы опять встал вопрос заработка. Устраивал дискотеки, но на это не проживешь. Вот и поехал к другу в Таллин - на стройку. А 26 апреля прошлого года, как и многие, оказался на улице.

"Юлят, как ужи на сковородке"

После убийства Димы местная пресса не пощадила его семью. Да и власти подливали масла в огонь, намекая: поделом "мародеру".

- Вот в этой деревне Дима рыбакам помогал. Те его очень любили, это они катафалк оплатили, - мы уже едем из Кохтла-Ярве в Муствеэ вдоль сурового Чудского озера, и Вера Ганина погружается в мысли о сыне. - Говорили, ему можно было любые деньги доверить, никогда чужого не возьмет. Злые люди говорили: мол, он в "найк" одевался, потому что наркотиками торговал. А он в этом рыбацком поселке помогал рыбу разгружать, чтобы вещи какие-то купить. Мальчишка же, лучше голодным ходить будет, а вещичку модную выберет.

Власти показали себя во всей красе гуманизма и европейской цивилизованности. Всячески старались выставить Диму аполитичным люмпеном, вороватым подонком. Для подтверждения демонстрировали якобы найденные в карманах убитого юноши бирки от украденных товаров. Мол, пришел в центр Таллина не политические взгляды выражать, а магазины громить. При этом ничего из "украденного" при нем не обнаружили. Спрашивается, откуда же те бирки? Где сами товары?

- У них в 11-м классе сочинение было на тему "Чему учит история". Дима тогда написал о том, что нужно извлекать уроки из прошлого и смотреть в будущее, - боль потери накатывает на Веру с новой силой.

- Я не понимаю, почему у него лопатки были перебиты. Когда его нашли, у него вся спина была окровавлена. А у полиции были дубинки с острыми наконечниками.

Может быть, поэтому камеры, установленные прямо напротив злополучного бара "Вудсток", возле которого произошло убийство, на следующий день оказались повернуты в другую сторону: ничего не видели, ничего не слышали.

Тайной покрыто не только убийство Димы, но и результаты судмедэкспертизы. По одной из версий, его, уже мертвого, переехал автомобиль.

- Патологоанатом юлил, как уж на сковороде, - Вера выплаканными глазами смотрит на поросшие лесом болота по правую сторону дороги. - Мне так толком и не сказали, от чего умер мой сын.

Чужаки

Причудье, чудь. Неприветливо или просто дико как-то. Говорят, раньше озеро было чистым - в нем посуду мыли, берега были песчаными, а сейчас все заросло, вода отступила. Эстонцы шутят, что русские воду выкачали.

В Муствеэ нас тепло встречает отец Владимир - настоятель местного православного храма Святителя Николая. В городке всего 1600 жителей и пять конфессий: православные, православные единоверы, лютеране, староверы трех толков (рабские, федосеевцы и поморы), баптисты.

Да кого тут только нет. Есть грузинская семья - беженцы из Абхазии.

- Я в Грузии в армии служил, - звучным окающим сибирским баритоном говорит протоиерей. - Так я с ними по-грузински иной раз поговорю. Сам-то я из уральских казаков.

Нет здесь разве что эстонцев.

- У них совсем уклад другой. Они все больше по хуторам на расстоянии нескольких километров друг от друга живут.

Не только здесь, в Причудье, но и в Таллине, где сосредоточена половина всего русскоязычного населения Эстонии, русские и эстонцы существуют в параллельных мирах. Реальная интеграция есть разве что в Тарту, где русские в явном меньшинстве.

Впрочем, отец Владимир и с эстонцами, живущими на редких хуторах в окрестностях Муствеэ, находит общий язык. Батюшка возвращался из соседнего села на своей старенькой, ржавой "девятке". Развалюха заглохла в 15 километрах от города.

- Я-то по-эстонски не очень, а вот Гена хорошо говорит, - рассказывает отец Владимир. Гена живет в Тарту, тамошняя церковь перешла под юрисдикцию Константинополя, и он приезжает исповедоваться в Муствеэ. - Ну вот, Гена стал кричать в сторону хутора. Вышли эстонец с эстонкой, помогли нам с буксира завестись.

Мы идем в храм. Постройка середины XIX века сильно обветшала, по своду пошли трещины, каменную ограду здесь и там подкосили разросшиеся деревья. Оклад священника - тысяча крон (около двух тысяч рублей), а приход совсем маленький. Картину дополняет и совсем уж странное обстоятельство: на каждого православного священника в полиции составлено досье.

Вокруг храма - море незабудок, а в них утопают старые каменные и железные покосившиеся кресты. Отец Владимир заботливо показывает нам свои владения.

- Мужики помогали дерево старое пилить. На нем гнездышко было с птенцами. Ну, я его вот на новое место переставил. А на следующий день птенцов в траве нашел. Посадил обратно. Гляньте, ребятушки, что там?

Притащили трухлявую лестницу. А в гнезде-то - кукушонок. Он, видно, хозяйских детей повыкидывал из гнезда, мать-трясогузка кормить чужака не захотела, и вот он сам погибает теперь.

С миру по евро - на памятник

Сейчас с Муствеэ Веру Ганину связывает одно - боль, воспоминания о сыне, его могила. Здесь же, впритык к Диме, лежит и муж Веры. Отец Владимир читает молитву на крошечной могиле у самой кладбищенской ограды. Вокруг белого креста много свежих цветов - старые только успевают уносить. Говорят, на похороны Димы пришло полгорода. Гроб от дома до кладбища два километра несли на руках.

Зажигаем свечи, но они гаснут на ветру.

Памятник на могиле Димы установят 15 июня. Это будет разорванная на две части вертикально стоящая черная плита. Две части отделены друг от друга, как будто раскололось целое: прерванная жизнь, раскол в человеческой душе, разобщенность. А фотографию выбрали, на которой Дима, широко улыбаясь, показывает рукой знак виктории.

Деньги на памятник собрали довольно быстро. Поражает оперативность, с которой отреагировали самые разные организации наших соотечественников за рубежом. Среди них встречаются совсем невероятные. В списке из 42 организаций, например, такие: Союз русских обществ Швеции (65 евро), Фламандская ассоциация русскоговорящих (30 евро), Свято-Князь-Владимирское братство Германии (100 евро), Международный фонд Пушкина в Бельгии (40 евро), Владимирское общество в Киргизии, Киргизско-Татарское общество ($50), община русских липован Румынии (150 евро) и даже "Союз советских граждан" из Бельгии (50 евро). Кроме того, помогли некоторые российские посольства и координационные советы по работе с соотечественниками. Один из наиболее крупных переводов ($400) поступил от Русской общины Крыма. Вот так, с миру по нитке, собрали на памятник. Кстати, он будет двухметровой высоты.

По образованию Вера Ганина - учитель истории. И это еще одно символичное совпадение. Говорит, что хочет преподавать историю детям. Идея почти утопическая. Русских школ с каждым днем становится все меньше. Впрочем, планов мать не строит: будет день - будет пища. От боли спасается в церкви. Там она начинает смотреть на все иначе, перестает плакать. Но ненадолго.

За церковной оградой ее встречает холодное Причудье. Видно, там хорошо русскому человеку, где нас нет...

Ксения Фокина (Таллин - Кохтла-Ярве - Москва), 27.05.08