Позитивные для русской школы изменения эстонского законодательства 2003 года предполагали и соответствующую коррекцию курса её реформирования. Логично было ожидать, что законодатель даст пояснения, для каких иноязычных гимназий и при каких условиях предполагает сохранение иного языка гимназического обучения. И как трактовать «противоречие» двух положений Закона об основной школе и гимназии: § 52 требует перевода обучения в русских гимназиях на эстонский язык, а § 9 позволяет сохранить им родной язык обучения? Разъяснений не последовало, вопрос был оставлен на усмотрение чиновников.

После «либерализации» законодательства оставлять реформу без «идеологического обеспечения» власть уже не могла. Задача оставалась прежней – максимально ограничить возможность влияния реформируемых на ход самой реформы. В результате русскоговорящее население стало подвергаться активной пропагандистской обработке республиканскими средствами массовой информации методами всё того же умалчивания, подмены понятий и откровенной лжи.

И всё чаще и настырней на страницах газет и в эфире стало тиражироваться мнение «лучших представителей русской интеллигенции Эстонии». Одни вещали о «неизбежности перехода русских школ на эстонский язык преподавания» и о «переходе русских гимназий на частичное преподавание на эстонском языке». Другие – о «преимуществах билингвального метода школьного образования», о «потрясающей эффективности метода языкового погружения на разных этапах обучения школьника» и ещё, бог весть, о какой белиберде не только с точки зрения практической педагогики и психологии обучения, но и с точки зрения правовых актов Эстонии в области образования. (При этом невольно задаёшься одним из извечных национальных вопросов: является ли наша интеллигенция совестью нации?)

Проследим за ходом реформы и её «развитием» по страницам газеты «Молодёжь Эстонии» глазами действовавших тогда министров образования (с 1997 по 2007 годы они менялись восьмикратно!), других чиновников и депутатов разных мастей.

Тойво Майметс 8 апреля 2004 года констатировал: «Нет готовности со стороны самих школ. Нет учителей, способных преподавать одинаково качественно на эстонском и русском языках. В таком случае действительно нет смысла переводить обучение на госязык: уровень преподавания самого предмета от этого только упадет. А это уже преступление». Золотые слова! Но через месяц (05.05.2004), отвечая на вопрос корреспондента, каким образом Министерство образования и науки собирается укомплектовывать русские школы педагогами-предметниками, носителями эстонского языка, министр явно уходит от ответа: «У школ будет время и после 2007 года подготовить учителей, позаботиться о необходимых учебных пособиях».

Но позвольте! То, что министру ответить нечего, очевидно! Однако с какого перепугу именно школы будут готовить учителей, а тем более заботиться о необходимых учебных пособиях? Ведь, согласно Программе развития иноязычной школы, обязанности государства должны отражаться в ответственности за развитие программы обучения, необходимых учебных средств, подготовку учителей!

Похоже, государственные правовые акты относительно проводимой реформы министра интересовали менее всего. Через некоторое время данное предположение подтвердили СМИ: «Министерство образования работает над новой программой «Образование XXI века», которую многие из педагогов до сих пор путают с закончившейся уже программой «Школа XXI века». Оказывается, у министра Майметса были свои программы.

Итог данному «перепрограммированию» подвел депутат парламента от реформистской партии Сергей Иванов (23.12.2004): «До сих пор мне непонятно, что делают каждый год десятки рабочих групп и комиссий по иноязычному образованию при министерстве. Результата никто не видел, но европейским дядям всегда есть что показать. Громогласно объявленная программа «Образование XXI века» превратилась в «Школу XXI века», а «школа» скатилась в «Проект новой финансовой схемы системы образования». Тут не до русского образования».

Майлис Репс, новый министр образования и науки, через год (06.12.2005) знакомит читателей с итогами своего анализа состояния реформы: «Планом развития иноязычной школы», разработанным в 1998 году, предусматривалось определить особенности иноязычной школы. В том числе в части изучения эстонского языка, предметов, преподаваемых на эстонском языке, русского языка. Мне бы не хотелось начинать обсуждение того, почему первый план реформы иноязычной школы остался только на бумаге, почему последующие планы понемногу отодвигались на 2000, 2004 и 2007 годы. Сегодня мы находимся в ситуации, когда законом предписан новый срок – 1 сентября 2007 года – и установлено, что 60 процентов учебной программы школ с русским языком обучения должно преподаваться на эстонском языке».

Оставим «первый» и «последующие» планы развития иноязычной школы на совести министра. Это нечто новое в трактовке законодательной базы Эстонии в области образования. Да и «новым сроком» год 2007-й называть не было никаких оснований. Программа (у М. Репс – «план») развития иноязычной школы – первый и единственный план реформирования русской школы – изначально была ориентирована на 2007 год и определяла предшествовавшее ему десятилетие как «переходный период». Для нас принципиально важным является свидетельство министра, что к исходу 2005 года «план реформы иноязычной школы остался только на бумаге».

Нового министра поддержал депутат парламента от центристской партии Владимир Вельман (28.03.2006): «2007 год, которым вот уже несколько лет пугали педагогическую общественность и учеников русских школ Эстонии, неминуемо наступит. И только год назад министерство впервые реально приступило к реальной работе в этой щепетильной области. Оказалось, что НИКАКОЙ КОНКРЕТНОЙ РАБОТЫ ЗА ВСЕ ПРОШЕДШИЕ ПОСЛЕ ПРИНЯТИЯ ЗАКОНА ГОДЫ ПРОДЕЛАНО НЕ БЫЛО. Закон оставался голой политической страшилкой. Министерство не подготовило ни методических программ, ни педагогов, ни справочной и прочей литературы. НИЧЕГО! И потому новому министру пришлось начинать с пустого места. Через год закон надо исполнять, а воз (база) и ныне там. Министерство лихорадочно пытается залатать методические и психологические дыры».

И ещё одно свидетельство приводит газета (08.03.2006): «Реформа русских школ – то есть перевод гимназического обучения в объеме 60% на эстонский язык – намечена уже на следующий, 2007 год. Однако реальные условия мало соответствуют возможности такой резкой смены языка обучения. Депутат от Социал-демократической партии Катрин Сакс от лица своей фракции представила в Рийгикогу официальный запрос по этому поводу министру образования Майлис Репс. Депутат Сакс утверждает, что на сегодняшний день парламент и правительство практически устранились от решения проблемы перехода на эстонский язык обучения, так как, по словам депутата, «у нас нет ни одного законопроекта или программы действий, которые бы прояснили, каким образом будет в действительности происходить этот переход». Предложение Министерства образования состоит в том, чтобы переводить на эстонский язык один предмет в год. В программе министерства предлагается список из 5 предметов».

М. Репс (в материале от 06.12.2005) продолжает: «Мой предшественник Тойво Майметс считал, что реализацию задачи должны обеспечить прежде всего местные самоуправления, то есть каждое по-своему и в пределах собственных возможностей. Чтобы не винить во всем местные самоуправления, следует поставить дело на государственном уровне».

Для тех, кто успел ознакомиться с упоминаемой Программой развития, данный вывод министра не стал откровением. Откровением было ее очередное свидетельство: на государственном уровне реформой русской школы до 2005 года никто не занимался. Далее у министра: «Чтобы не оставить школы один на один с законом, с апреля мы начали активные действия. Отдельная проблема – подготовка учителей, университеты уже внесли свои предложения, в будущем году курсы можно уже начинать».

Что представляют собой эти курсы с точки зрения практической полезности можно судить со слов руководителя обучения «Центра дополнительного образования» Ирины Бирюковой (21.02.2006): «На курсах по билингвальному обучению в настоящее время обучаются преподаватели из таллинских школ. Курсы рассчитаны на 80 часов. В ходе обучения мы формируем у них установку на то, что при желании и понимании можно учиться и вместе с учащимися и что переход на эстонский язык обучения в гимназии не может осуществиться в одночасье, как по мановению волшебной палочки. К переходу надо готовиться, начиная уже с основной школы».

Смеху подобно! На двухнедельных курсах (80 часов!) министерство готовит педагогов-билингвалов! При этом только и успевают внушить обучаемым, что… спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Для внушения подобных сентенций – при желании и понимании… как по мановению волшебной палочки… готовиться надо начинать уже с основной школы – курсы надо организовывать для государственных чиновников и законодателей – «народных» депутатов. Как тут не вернуться к стенаниям Ю. Валге про помощь, достигающую миллионов, предназначенную для изучения языка и рассчитанную на срок до 2007 года. Знает кошка, чьё мясо съела!

О нехватке учителей говорит и старший специалист таллинского Департамента образования Наталья Лапикова (31.01.2006): «Что касается общей кадровой ситуации, то она вызывает серьезные опасения. Департамент образования пока не только не может решить ее, но даже не видит, как ее хотя бы частично закрыть». «Год назад, – продолжает она, – таллинский Департамент образования оказался перед проблемой: через два года в сфере русскоязычного образования должны произойти серьезные изменения, а из Министерства образования и науки не поступало никаких конкретных решений. Мы терзали министерство упорно и своего добились: в первой половине 2005 года сформировали рабочую группу, которая и начала работу над моделью именно плавного перехода русских школ на частичное обучение на эстонском языке в основном в 1-9-м классе».

Вот этот плавный переход русских школ на частичное обучение на эстонском языке в основном в 1-9-м классах есть не что иное, как освоение эстонского языка в русской основной школе, согласно Программе развития иноязычной школы, то есть фундаментальная задача реформы.

Без освоения языка в основной школе (9 классов) невозможен переход русских гимназий (10-12 классы) на эстонский язык обучения. Именно на освоение отводилось законодателем 10 лет переходного периода с 1997 по 2007 годы. Десять лет русские школьники должны были обучаться по переходной методике, чтобы к окончанию основной школы быть способными на гимназической ступени обучаться на эстонском языке.

Но в 2005 году выясняется, что в течение восьми лет никто ни о каком освоении и речь не вёл! А подготовку учителей для проведения освоения запланировали начать только с 2006 года, то есть всего за один год (!) до начала перевода гимназий на эстонский язык обучения.

Легко предвидеть возражения: но ведь всё это время почти во всех русских школах отдельные предметы преподавались на эстонском языке. Да, отдельные предметы в отдельных школах преподавались… Или имитировалось их преподавание с максимальным «треском и шумом», чтобы, подобно шаманским заклинаниям, «отпугнуть» от школ «нечистую силу» – языковую инспекцию. Это, пожалуй, единственное подразделение Министерства образования, которое в т.н. переходный период резвилось на просторах школьной нивы.

О попытках педагогов и директоров самих школ хоть как-то соответствовать требованиям надвигающегося «перехода» рассказал (07.03.2006) директор таллинской Эхтеской гуманитарной гимназии Мерле Лоодус-Адамсон в статье с характерным названием «Почему школы занимаются самодеятельностью?»: «Эстонскую литературу как предмет по выбору мы изучаем уже с 2000 года, и если политика интеграции и перехода на эстонский язык обучения берет свое начало с 1999 года, то вполне закономерно возникает вопрос – почему же школы до сих пор занимаются самодеятельностью? Ведь до сих пор нет ни учебников, ни прочих средств обучения. Например, наши учителя самостоятельно занимаются адаптацией текстов… А упрощать тексты необходимо, поскольку одна из задач изучения художественной литературы – получать эстетическое наслаждение от прочитанного. Но если текст оригинала переполнен сложными формулировками и пустословием, то получить удовольствие, согласитесь, сложно»!

Последнее предложение может повергнуть в шок истинного ценителя эстонской литературы, но в то же время наиболее доходчиво объясняет значение методических разработок для включения в процесс обучения иного языка, тем более призванного стать доминирующим.

Образование не есть только обучение. Чего нас лишают?

«Реформа» русской школы в долгосрочном политическом планировании правящего эстонского истеблишмента имеет промежуточное, проходное значение. Цель – «интеграция» неэстонцев.

Поэтому вслед за «Программой развития иноязычной школы 1997-2007» была запущена государственная «Программа интеграции 2000-2007». Нетрудно заметить, что обе программы были ориентированы на 2007 год, и, благодаря этому, нетрудно понять, что вместе они преследуют некую общую цель, некий общий результат.

Вспомним одно из классических определений: «Образование есть воспитание плюс обучение». Образно говоря, образование представляет собой двуединый процесс, в котором массив приобретаемых конкретных знаний помещается на стержень воспитания. В русском языке пока ещё не забыто такое определение, как «вышколенный», то есть успешно «прошедший школу», получивший определённое образование – воспитанный и обученный.

Не только для большинства родителей, но и для многих педагогов первичность воспитания в процессе образования является если не откровением, то прочно забытой истиной. На первый взгляд о наличии системы воспитания учащихся в русскоязычных школах Эстонии можно говорить только в том смысле, что она отсутствует. Но отсутствие системы – тоже система. И проблема заключается не (только) в плохих директорах и нерадивых педагогах.

Процесс воспитания ребёнка предполагает формирование и развитие его самосознания. В том числе и осознание собственной национальной идентичности. И если в отношении ребёнка-эстонца в эстонской школе сложно предположить наличие каких бы то ни было проблем, то воспитание национального самосознания ученика русской школы безмерно усложняется как минимум на одну грань, на одну составляющую – эстонскую. Эта необходимость – формирование субъективного положительного отношения подопечного (воспитание) к Эстонии как таковой – бесспорна. Как, казалось бы, не подлежит сомнению право и обязанность педагогических коллективов русских школ печься о формировании национального самосознания своих воспитанников. Именно статус «русскоязычной» позволяет отдельным директорам школ и педагогам-энтузиастам проводить иногда мероприятия «своей» культурно-национальной направленности.

Но формирование «иной» национальной идентичности, согласно интеграционной программе, является личным делом каждого, поскольку, мол, относится к сфере частных интересов индивида, в которой имеются возможности для их развития. А вот формирование у иноязычных учащихся эстонской составляющей национальной ментальности законодательство вменяет педагогам в обязанность. И эта работа ведётся планомерно и целенаправленно в школах и гимназиях, где русский язык (пока ещё) считается основным языком обучения.

Однако «постепенный», «плавный», «частичный» перевод русскоязычной школы на эстонский язык обучения закрепляет её трансформацию в эстоноязычную со всеми вытекающими отсюда законодательными требованиями формирования у учащихся в процессе обучения эстонского самосознания.

Наталья Лапикова в упомянутом выше материале «просвещает»: «Кое-кто из ребят и их родителей опасаются, что при переходе на эстонский язык обучения существует опасность потери менталитета. Я не согласна. Ни о какой потере речь идти не может, потому что русскоязычное общение в гимназиях с русским языком обучения все равно остается доминирующим. Это ведь и социальная среда, и постоянное общение как на уроках, так и после, сохраняется преподавание важных предметов на родном языке, а какую огромную роль в формировании именно русского менталитета, русской культуры играет внеклассная работа»!

Чем не образчик мнения «лучшего представителя» русской интеллигенции Эстонии! Старший специалист таллинского Департамента образования «забыла», что мы теряем русскую гимназию как таковую. Что в дальнейшем для существования конкретной русскоязычной гимназии необходимо разрешение правительства при наличии ходатайства собрания местного самоуправления.

А сколько таких ходатайств направил в правительство город Таллин? НИ ОДНОГО!

(Окончание следует)